* * *
Я пока вертикально ходящий,
Далеко не похож на ужа.
Это так, но я помню про ящик,
И в нём надо спокойно лежать.
Что положено, съел я и выпил,
Нёс, корячась, бросал с плеча.
Проявил, сколько надо, прыти;
Прошумел, прокричал, промолчал.
Был богатым и был убогим,
А лизать не мечтал чей-то зад…
Но готов ли предстать перед Богом? –
Не могу чётко, твёрдо сказать.
* * *
Не обольщайся жизнью лёгкой,
И не ругай — какая есть,
За тягомотину, за блеклость,
За суету её, за плеснь.
Пусть так — твоя надежда —
лекарь —
На рану старую елей.
Ну, долю, ты найдёшь полегче,
Но меньше плесени ли в ней?
* * *
Сомнение, что ветер дует,
Что мышь под досками снует.
Не сомневается дурень -
Просто всё для него.
* * *
Шаг — и новая нить горизонта,
Дальше взгляд не тревожь свой;
Даже если родился сверхзорким, —
Ты не знаешь, что там за чертой.
Стрекозою повиснув над гладью —
Ты не видишь протоки дно, —
Да, наверное, так и надо,
А другого нам не дано.
* * *
Наивен, кто ищет свободы, —
Находит решетку и кнут;
Пей воду, простую воду,
Медовой коль не дадут.
Не надо шуметь и беситься
С рассвета до темноты...
И в клетке свободен, как птица,
Ежели кроток ты.
* * *
По весне снег серый тает
Наполняя водоем.
В жизни радости хватает,
Потому-то и живем.
* * *
Глупость — мечта о равенстве,
О доброте, человечности.
В мире жестокостью раненом,
Расчёта крепки челюсти.
В мире скорой рождаемости,
Жестокости, конкурентности,
Пока не померкла нужда ещё
В мечте этой, не померкла.
* * *
Сегодня снова дождь и серый вечер,
А завтра будет ветер рвать листы;
Не может быть всегда светло на свете,
Не все здесь состоит из красоты.
От дыма льются слезы и от чада,
Уютно ли теплу в сырой золе?
Кого не знали беды и печали,
Тому жить не случалось на земле.
* * *
Движение пригодится,
Благо оно дает.
Но нету такой птицы,
Чья жизнь —
Это вечный полет.
* * *
Не уходи за тучку,
Я не в рядах молодцов;
Пусть твой почаще лучик
Гладит моё лицо.
Стану твоим соловушкой,
В нежной твоей стране.
Одно у меня солнышко,
Другого не надо мне.
* * *
Души срываются флюиды,
Саму себя лишь бередя.
Не опускайся до обиды —
Коль слушать некому тебя.
Такой судьбой задаток выдан,
Никто не знает почему.
Сам верь мечте, своим флюидам,
А там что будет, быть тому.
* * *
Чувства добрые зовут,
Окрылён от светлого,
Всё же не целуй змею,
Не оценит этого.
* * *
Не попаду в проскрипции,
Сдуют с листа букашкой, —
Это как правой умыться,
Это как мелко откашляться.
И крупное позабудется,
Словно сметут веником.
Своё заберёт будничность —
Течение ровное времени.
ДЕРЕВЦЕ ЗАСОХЛО
Деревце засохло,
Стало батожком,
Мы стоим у деревца
С лейками кружком,
Воду не жалеем,
Пусть побольше пьет,
Досыта напьется
Сразу оживет.
Раньше проходили —
Было наплевать.
А тогда и надо
Было поливать.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Обелиски, обелиски, обелиски - Светлана Кнорр Оружие врага нацеленно, чтобы убить в нас веру и если ему это удасться,то вместе с ней будут похороненны все Божьи обетования и обещания и все то что приготовил Господь каждому из нас, потому что от Бога мы можем получить что-то только по вере об этом написано в этой песне Да благословит нас всех Господь ,Да поможет нам получить,от Бога, то что каждый я думаю ждет
Поэзия : 3) Жизнь за завесой (2002 г.) - Сергей Дегтярь Я писал стихи, а они были всего лишь на бумаге. Все мои знаки внимания были просто сознательно ею проигнорированы. Плитку шоколада она не захотела взять, сославшись на запрет в рационе питания, а моё участие в евангелизациях не приносило мне никаких плодов. Некоторые люди смотрели на нас (евангелистов) как на зомбированных церковью людей. Они жили другой жизнью от нас и им не интересны были одиночные странствующие проповедники.
Ирина Григорьева была особенной. Меня удивляли её настойчивые позиции в занимаемом служении евангелизации. Я понимал, что она самый удивительный человек и в то же время хотел, чтобы она была просто самой обыкновенной девушкой. Меня разделяла с ней служебная завеса. Она была поглощена своим служением, а я только искал как себя применить в жизни и церкви. Я понимал, что нужно служить Богу не только соответственно, не развлекаясь, но и видел, что она недоступна для меня. Поэтому в этом стихе я звал её приоткрыть завесу и снять покрывало. Я хотел, чтобы она увидела меня с моими чувствами по отношению к ней и пытался запечатлеть состояние моего к ней сердечного речевого диалога, выраженного на бумаге. Но, достучатся к ней мне всё никак не удавалось.
